Служебные коллизии при реализации программы химразоружения.
Обновлено: 22 июл. 2022 г.
Программа набирала обороты: к завершению шло строительство первого полномасштабного завода в Горном, была разблокирована донорская помощь США, весьма ощутимой была поддержка Правительства. Президент строго контролировал ход выполнения работ и, по заявлению Председателя Правительства РФ, был доволен результатами.
Я, как руководитель программы, решил усилить ее управляемость в части взаимодействия с регионами. Мне показалось, что контакты руководства Агентства с руководителями регионов, где имеются арсеналы химоружия, отнимают много времени. Каждый регион тянул одеяло на себя, стараясь как можно больше средств из Программы выкроить для себя. Мне показалось заманчивым создать некую государственную комиссию под председательством одного из представителей Президента в федеральных округах, в которых имеются арсеналы с химическим оружием, таких, как Северо-Западный, Уральский, При-волжский округа.
Больше всего арсеналов находилось в Приволжском округе. В этой связи мне импонировала кандидатура представителя Президента в Приволжском федеральном округе в лице бывшего Председателя Правительства С.В. Кириенко. Не скрою, что мне всегда нравилась деятельность этого человека и его участие в Программе представлялось мне очень полезным. Я обсудил этот вопрос в Правительстве. Особого восторга никто не высказал, но и возражать сильно не стали.
Подготовив проект Указа, я направился в Совбез, поскольку его представители в таких ситуациях являются главными. И вдруг в секретариате Совбеза неожиданно для себя я встретил жёсткое сопротивление и по вопросу создания самой комиссии, и по кандидатуре председателя. Аргументы были простые. Зачем мне это надо?!
«У тебя есть власть, у тебя есть деньги, у тебя есть полное доверие Совбеза и Президента, у тебя мощная поддержка за рубежом. Секретариат не сразу, но согласился.
После их одобрения идеи я позвонил Сергею Владиленовичу и договорился о встрече, на которой сделал ему свои предложения. Идея была поддержана, единственно он спросил меня, уверен ли я, что Президент согласится. Я высказал полную уверенность. Как я и ожидал, Президент подписал Указ без каких-либо вопросов, и мы приступили к работе. Начало было обнадеживающим. Сергей Владиленович проявил невероятные качества старательного ученика. Я часами читал ему лекции о химическом оружия, о технологии, о международной деятельности с потенциальными донорами. У меня в жизни было много талантливых учеников, но такого раньше я не встречал. Затем начались зарубежные поездки. Сначала Штаты, затем Европа, затем Канада, Япония и т.д.
Как-то на приеме в своем кабинете сенатор Лугар спросил у Кириенко, знает ли он, кому должна быть благодарна Россия за то, что Штаты выделяют так много денег на российскую программу. И когда Сергей Владиленович признался, что не знает, тот заявил:
«Благодаря вот ему, господину Паку. Он своими выступлениями в Сенате убедил сенаторов в необходимости наращивания финансирования».
А серийное уничтожение оружия в это время шло уже полным ходом, приступили к завершающей фазе строительства завода в Удмуртии. Активно велись работы в Щучьем. Трудно переоценить значение для национальной безопасности России Совета Безопасности. В период моего руководства агентством «Росбоеприпасы» меня приглашали на его заседания, я делал там доклады, на основе которых принимались решения. Председатель Совбеза Владимир Владимирович Путин неизменно положительно оценивал мой вклад в подготовку необходимых решений. Однако не все было так просто. Я видел, что вокруг Путина шла «своя игра», которую тайно вели некоторые члены Совбеза. Вот пример. Это случилось 25 февраля 2003 года. Шло очередное заседание СБ, на которое я был приглашен. Обсуждались параметры военно-технического развития государства на ближайшие двадцать лет. Это серьезная тема, докладчики были солидные. Началось обсуждение проекта решения… И тут я понял, что молчать нельзя – взял слово и обратил внимание Президента на то, что данный проект перечеркивает ряд ранее принятых решений, по которым я в свое время делал доклады на заседании Совбеза. Президента это явно огорчило, ведь получилось так, что согласованный итоговый документ нельзя принимать, что зря потратили время этого заседания. Тогда я предложил компромисс. Для того, чтобы принять проект данного решения, в него надо внести три дополнительных пункта.
Надо заметить, такого раньше на заседаниях Совбеза не было – чтобы проект решения меняли на ходу, да еще по предложению не члена СБ, а приглашенного лица. Но надо отдать должное Владимиру Владимировичу, он спокойно предложил мне продиктовать новые предложения и стал их записывать.
А потом Путин сказал:
«Что ж, мы думали, что закончили заседание, а нам, оказывается, надо теперь начинать с нуля».
И он обязал каждого члена Совбеза высказаться по поводу моих предложений. Тяжелый был разговор, была бескомпромиссная дискуссия, но в итоге члены Совета приняли все три пункта. И Путин подчеркнул, что на подпись ему пусть принесут решение этого заседания после того, как включат три пункта, которые были продиктованы приглашенным лицом.
Но и на этом заседание Совета не закончилось. Для меня было полной неожиданностью, когда Путин сразу же начал делать выводы по поводу произошедшего. Он потребовал отчет от организаторов заседания в связи с тем, что проект решения Совбеза оказался не подготовленным, и разнес в пух и прах работу тех, кто обязан был предусмотреть все детали. Путин невероятно жестко отчитал министра промышленности, науки и технологий Илью Иосифовича Клебанова, как ответственного за подготовку совещания и проекта решения Совбеза в части промышленности.
После этого заседания ко мне подходили мои друзья, в том числе из администрации Президента, и они подтверждали, что «такого еще на Совбезе не было». А также они предупреждали меня: мол, Зиновий Петрович, было у вас немало врагов, а сегодня вы их так умножили, что даже не представляете, что будет дальше...
После очередного заявления Президента о том, что на подпись принесете решение только после того, как внесете три пункта, продиктованные Зиновием Петровичем, я приблизился к столу Президента и ко мне обратился Секретарь Совбеза Владимир Борисович Рушайло, сидевший рядом с Президентом. Он попросил подождать его, пока он проводит Президента и вернется.
Действительно, Рушайло вернулся быстро, но я заметил на лице какую-то растерянность Его первые слова были: «Зиновий Петрович, у вас такая позиция…». И тут же заявил, что приглашает на следующий день с собой спецбортом в Саратов. Он собирался посетить Саратовскую область и заодно заехать на завод в Горный.
Я поблагодарил Рушайло за приглашение, но просил простить, что не смогу, так как на следующий день назначено совещание у премьера Касьянова с моим докладом. Мы договорились, что я прилечу в Саратов вечером после совещания, а на заводе буду на следующий день утром и встречу секретаря Совбеза. Так и договорились.
Когда я с помощником, полковником Слюсарем В. А., прилетел в Саратов, уже в 10 часов утра мы были на заводе в Горном. Рушайло еще не было. Но меня встретила другая ошеломляющая новость. На мой вопрос генералу Капашину: «как дела?», получаю ответ:
«Зиновий Петрович, завод остановлен, приезжал представитель Минприроды, выявил нарушения техники безопасности и выдал предписание об остановке завода».
Я понял, что это чистейшей воды провокация, но кем и для чего проделанная, понять не смог. Допустить, чтобы завод простаивал при посещении Секретаря Совбеза, я не мог и тут же, в кабинете, который специально содержался для работы гендиректора Агентства во время приезда на завод, я подписываю приказ, обязывающий федеральное управление незамедлительно продолжить работы по уничтожению отравляющих веществ и запрещающий остановку завода без согласования с гендиректором Росбоеприпасов.
Через полчаса приехала делегация Секретаря Совбеза. Мне бросилось в глаза огромное количество прессы, около десятка корреспондентов. Среди приехавших много уважаемых персон – председатель Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, ученый секретарь РАН академик Платэ Н.А., начальник Спецстроя Аброськин и другие. Кроме того, весьма странно прозвучал вопрос Рушайло:
«Так завод работает?»
Он сразу предложил повестку:
«Заслушать доклад руководителя Росбоеприпасов о ходе выполнения программы. Обсудить доклад и подготовить предложения для доклада Президенту».
Я сделал подробный доклад, рассказал о планах, как на этом объекте, так и на других. Затем председательствующий предложил гостям задавать вопросы докладчику. Вот тут началась вторая серия моего удивления. Вопросы носили характер чистых провокаций, хотя звучали от весьма компетентных людей. Так, академик Платэ, мой старый друг, неожиданно задал вопрос, почему мы не рассматриваем технологию, предложенную ранее Академией наук. На что я, сдерживая свое раздражение, вежливо ответил, что предложение в свое время было внимательно рассмотрено и отклонено. А на вопрос губернатора Саратовской области принять технологию электролиза я уже не выдержал и грубо ответил:
«Вы что, уважаемый Дмитрий Федорович, белены объелись?! Вы же лучше других должны знать, что этап выбора технологий закончился два года назад, а сейчас работает выбранная экспертно технология, на базе которой построен завод».
В дальнейшем на подобные вопросы я давал очень жесткие ответы, невзирая на погоны. Как я все это выдержал, не знаю. Но помню, что стоило это мне нечеловеческих усилий. При этом меня удивляла позиция председательствующего. Молчание, ни одного слова, комментария. Итоги Рушайло подводить почему-то не стал, объявив о том, что совещание закончилось. Сразу после его последних слов открылась дверь и в зал ввалилась толпа журналистов, которые заорали по очереди: «Владимир Борисович, расскажите об итогах совещания, какие решения вами приняты». Ответ Рушайло был убийственным:
«На все вопросы ответит Зиновий Петрович»
И при этом я обратил внимание, что последние слова Рушайло у других членов совещания вызвали шоковое состояние. Естественно, я дал журналистам объективную информацию. Было много вопросов, много ответов. Эта процедура проходила уже без начальства и без гостей. На следующий день в Москве с утра я поехал в Белый дом доложить об итогах визита начальства в Горный.
Первый вопрос, который прозвучал в мой адрес:
- Что у вас там произошло? Сегодня вся российская пресса захлебывается в похвалах агентства и лично Пака.
-А что вас удивляет? - спрашиваю я.
- Как что? У нас была точная информация, что Рушайло поехал снимать Пака с работы, поэтому и потащил батальон прессы.
Только после этого я понял заявление Рушайло после возвращения от Президента: «У вас там такая позиция…» и последствия этой фразы.
Нетрудно сделать вывод: устройство нашего государства было и остается таким: если ты хочешь реально, законно, эффективно работать на благо государства, то становишься для многих злейшим врагом. Для тех, у которых иные интересы, иные «схемы» действий. Для иллюстрации этого вывода, хочу рассказать еще об одном случае. Это было годом ранее.
Звонит мне 24 февраля 2002 года начальник Генерального Штаба Анатолий Васильевич Квашнин и приглашает прийти к нему а следующий день на разговор. Прихожу. Он рассказывает, что были позавчера с министром обороны Сергеем Борисовичем Ивановым у Президента, поздравляли Владимира Владимировича с Днем защитника Отечества. А в конце встречи Президент неожиданно говорит, мол, вот вы – министр обороны и начальник Генерального Штаба – мне постоянно говорил и о необходимости создать военно-промышленную комиссию при Президенте, так я эту идею одобряю, но назовите мне кого вы видите, кто будет руководить комиссией? Как рассказывал Квашнин, и он, и Иванов растерялись, поскольку не ожидали, что Президент станет эту тему обсуждать и не готовились к ней. Тогда Квашнин, предложил кандидатуру Зиновия Петровича Пака. И Президент сразу согласился. Он велел готовить текст указа, но Квашнин предложил пока ни с кем эту тему не обсуждать.
Признаться, я был удручен. Я без того был крайне загружен. И возраст уже не тот. А здесь нужен был человек, который возьмется за создание абсолютно новой структуры. «Зиновий Петрович, запустите процесс, а дальше посмотрим», – настаивал Квашнин. Ну, деваться некуда, но я все еще сомневался и дал понять, что все же буду говорить о своих сомнениях с Президентом.
Квашнин позвонил мне на следующий день. И с упреком:
- Мы же договорились никому не говорить о вашем назначении.
- А я никому и не говорил…
- А мне сегодня спать не давали, всю ночь были звонки по поводу решения о вашем на-значении председателем ВПК. Прямо-таки угрозы были, мол, если ты, Квашнин, будешь вместе с Паком продолжать свои игры, то и он, и ты лишитесь головы.
Получалось так, что нужен я был Президенту в роли председателя военно-промышленной комиссии, но многим иным деятелям, конечно, не нужен был руководитель этой структуры такой, как я.
В дальнейшем председателем военно-промышленной комиссии стал министр обороны Иванов. От кого пошла утечка информации о моем назначении, гадать уж не будем, но эта история еще раз говорит о чрезвычайно непростой ситуации, в которой приходилось работать.