top of page

О первых директорских годах, увольнениях, перестройке и конверсии.

Обновлено: 22 июл. 2022 г.

Те, кто внимательно слушал мою речь после подведения итогов голосования на выборах руководителя ЛНПО «Союз», поняли, что меня заботит только работа и успех коллектива в целом. Что не будет никаких неприятных последствий для моих оппонентов, конкурентов и всех, кто не хотел видеть меня в новом качестве. Все остались на своих должностях. Иногда мне приходилось несладко из-за своей лояльности. Часть моих оппонентов не примирилась с результатами выборов, некоторые вообще не хотели при-знавать объективность голосования. Кто-то оказался настолько костным, что им претил сам принцип выборности руководителя.


На следующий год после избрания был мой юбилей. Примечательно, что практически во всех поздравительных письмах отмечался один и тот же факт – то, что именно коллектив доверил мне быть генеральным директором. Сами люди доверили мне руководить ими, вести их вперед. Как же быстро мы забыли о том времени демократических перемен!

Пак посвящает Президента РФ Б.Н. Ельцина в глубины кристалло-химии.

Сегодня коллективы уже не имеют таких возможностей по оказанию влияния на производственную деятельность. И кто-нибудь считает необходимым объяснять что-то работникам? Кто-то перед ними держит ответ? Кого вообще интересует мнение коллектива? Да и коллективов в строгом смысле этого слова сегодня нужно еще поискать. Увы, было много сделано для того, чтобы появились покорные, крайне зависимые и незащищенные работники, которые только и ждут команды: налево, направо, пшёл вон… Считаю, что в этом смысле произошла катастрофа.


Для меня же и в начале моей трудовой деятельности, и потом – всегда было важно мнение людей, которые работают вместе со мной. Я верил в силу и справедливость общей сознательной работы.


И еще я обратил внимание на то, что времена изменились – никто не поднимал тему моего происхождения, откуда я родом никого не волновало. Это было непривычно и удивляло, поскольку я привык к другому. Прежде мне постоянно давали понять, что мое происхождение – не очень удобная формальность моей биографии. Теперь же на это не обращали внимания. Вот человек, который работал, у которого есть достижения, и всей своей жизнью он показал, кто он и на что способен.


Всё! Такое отношение стало преобладать в профессиональной среде, в институте, среди руководителей предприятий-партнеров и общественных организаций. В ЦК партии, как нетрудно догадаться, бытовали прежние «расклады», поскольку там свое влияние все еще проявляли консервативные спецслужбы.


Надо сказать, в партию я вступил поздно – в 1974 году, хотя мне предлагали это сделать намного раньше, но я не видел в том необходимости. Когда я стал руководителем лаборатории в 1971 году, я все еще был беспартийным, что было почти невероятно. А когда лаборатория занялась мощным уникальным научно-техническим направлением, спецслужбы задались вопросом, а почему с таким уровнем допуска этот начальник всё еще не партийный? Меня вызвали в партком и сказали, что это неприлично. На парткоме всякий раз, рассматривая текущие дела, обнаруживали, что я не в КПСС и пребывали в недоумении. И я стал членом партии.


Стандарты тогдашней системы надо было учитывать. Однако консерватизм мне всегда претил, я решительно настаивал на обновлении: научном, техническом, управленческом – еще когда был начлабом. А когда стал руководителем института, то и флаг мне в руки.


К сожалению, некоторые из институтских начальников не приняли тех нововведений, которые давно назрели. И они, как водится, вставляли палки в колеса. Но появились и единомышленники, на которых я мог полностью положиться. В целом не легко и не просто было выстраивать отношения с заместителями, которые достались мне в наследство от Жукова, ведь пятеро голосовали против меня. Каждым своим шагом, каждым решением мне приходилось доказывать свое право быть их руководителем. Для них это также, наверняка, было испытанием, и не все его выдержали.


Заметно было, как по-разному в начале 90-х годов стали проявлять себя люди, воспитанные в строгих правилах плановой экономики и приоритета государственной собственности. Появились первые частные предприятия, кооперативы, индивидуальное предпринимательство. Госпредприятия вынуждены были конкурировать на рынке товаров и услуг с новыми хозяйствующими субъектами. Возникали и новые соблазны, с которыми кому-то из госуправленцев было трудно справиться.


К примеру, прежде наше объединение, будучи градообразующим предприятием, было единственным лицензированным застройщиком города Дзержинский. С этой целью была создана мощная строительная организация в составе нашего института – управление капитального строительства. И вся территория, запланированная под застройку, была в распоряжении нашего УКСа. И вот, времена изменились. С их приходом началась конкуренция за землю с частными застройщиками, и даже приходилось отстаивать свои права в суде.


Приходит как-то ко мне начальник юридического отдела и жалуется на моего заместителя по капитальному строительству: что не может больше ездить с ним в суд, потому что он «работает на конкурентов». Напомню, что зам по капстроительству был одним из тех, кто агитировали против моего избрания директором. С тех пор прошло уже несколько лет, он спокойно все это время продолжал работать. Я же никому не мстил. Но «работа на конкурентов» – это было событие из ряда вон.


Выяснилось, что мой заместитель учредил свою строительную компанию и в ущерб интересам института отдал ей лицензию на освоение участка под застройку. На суде он как раз и защищал интересы этой компании. Я собрал дирекцию, и мы расставили тогда все точки над i. Начальник отдела УКСа подтвердил то, что зам по капстроительству на суде открыто поддерживал компанию-конкурента. И я сказал, обращаясь к своему заму по капстроительству: «Я делал все, чтобы вы могли нормально работать, я вам помогал. Но вы зашли так далеко, что я не могу впредь доверять вам судьбу института по этому направлению. Считаю, что вы закончили здесь свою деятельность в роли заместителя генерального директора по капитальному строительству. Вы свободны». Зам не хотел уходить из института и заявил, что будет бороться. Но, поняв, что я могу его уволить по статье, все же написал заявление по собственному желанию. Вот так с ним и расстались – через несколько лет после моего избрания руководителем института.


Уволить пришлось и моего заместителя по быту. Это была еще одна некрасивая история. Заместитель осознанно нарушил работу институтской столовой. Это показало служебное расследование. Санэпидстанция столовую закрыла. То, что столовая перестала функцио­нировать, должно было вызвать у коллектива недовольство администрацией института. Собираю дирекцию, выясняю: заместитель по быту специально организовал конфликт с главным механиком и сделал его крайним. Мы выяснили правду публично на заседании дирекции. С этим замом тоже расстались.


Но самую жесткую проверку на верность институту всем нам пришлось пройти, когда с начала 90-х годов очень быстро пришла в негодность привычная система государственных заказов. Научная оборонка осталась без госзаказа, а по выполненным госконтрактам зачастую невозможно было дождаться оплаты. Но нельзя было опускать руки. Надо было биться, и не просто за выживание института, а за продолжение его развития.


В новых тяжелых условиях я продолжил создавать деловые связи – с министерствами, Госпланом, пока он еще был, другими НИИ, вузами. Лаборатории продолжали вести научную деятельность. Кроме того, в короткие сроки в нашем институте было организовано порядка трех десятков коммерческих структур, полностью юридически оформленных, которые создавали продукцию, востребованную на рынке общегражданской продукции. Только с московской мэрией у нас было двадцать пять договоров на услуги. И у наших работников была зарплата!


И вот приезжаю в Министерство финансов, чтобы оформить бюджетные беспроцентные кредиты, так как своего стартового капитала для инвестиций в новые производства у нас, понятно, не хватало. А мне предстояло ехать в США в командировку. В министерстве меня успокоили: мол, езжайте спокойно, с оформлением кредитов проблем не будет, остались только технические формальности. Через неделю возвращаюсь, а мой зам по коммерции вместе с главным бухгалтером прямо мне в лицо начинают эмоционально утверждать, что кредиты – это миф, никто их нам не даст… ну, и так далее. На следующий день я сам поехал в министерство и привез оттуда

готовое решение по кредитам. Собираю дирекцию. В центре внимания – зам по коммерции и главбух. Показываю документы. На лицах – искренняя оторопь. Люди с трудом перестраивались, были консервативными в своем восприятии всего нового. Такие и позже были и в Минэкономики, и в Минфине. Всех приходилось убеждать, тратить на убеждение время.


Но были и такие, кого убеждать не приходилось, кто помогал, кто сразу схватывал перспективность замысла. Будучи уже заместителем министра экономики, я, рассказал Уринсону Якову Моисеевичу (первому заместителю министра экономики) о том, что мы подготовили для массового промышленного производства огнетушители нового поколения и можем показать, как они делаются. Он высказал пожелание посмотреть производственные цеха. Приезжаем в 11 часов ночи, а из цеха в тот момент выезжает машина, доверху загруженная генераторами пожаротушения.

Уринсон был под большим впечатлением – везде оборонка стоит, в цехах тихо, а тут полным ходом идет работа и отгрузка готовой продукции. Мы делом доказывали, что мы надежные заемщики, что беспроцентные кредиты идут в дело и у нас будут деньги, чтобы их вернуть.


Увы, повсеместно было по-другому. В каждом конверсионном проекте участвовали две стороны: правительство со своим финансированием и предприятия ОПК – со своим. Правительство проект подписывало, но свою долю средств, как правило, не выплачивало полностью. В итоге денег для завершения проекта не хватало, проект проваливался, а значит, выданные под проект средства государству не возвращались. Пропадали и бюджетные деньги, и деньги предприятия. Считаю, так и угробили всю конверсию, потому что государство не выполняло своих обязательств по конверсионным проектам «Союзу» в большинстве случаев удавалось получать «выписанные» нам деньги сполна, иногда путем отчаянных усилий.

Теги:

bottom of page