О запуске первого завода по уничтожению химоружия, академике Кунцевиче и моем уходе на пенсию.
Обновлено: 22 июл. 2022 г.
Научно-технический совет по проблемам химического разоружения был создан по моей инициативе совместно с Академией наук. В совете было два сопредседателя: со стороны РАН – академик А.Д. Кунцевич, я – со стороны Агентства. Совет рассматривал вопросы, связанные с международной программой уничтожения в стране запасов химоружия. И вот в очередной раз я поехал в командировку во главе российской делегации в Штаты.
Во время командировки у меня состоялась встреча с заместителем госсекретаря США по контролю за вооружениями Джоном Болтоном. В процессе обсуждения запланированных тем, он спросил у меня согласия на встречу с заместителем директора отдела по делам России госдепартамента США Мэри Йованович. Встреча проходила без переводчика. Йованович прекрасно владеет русским языком, ее предки имели сербские и русские корни. К моему большому удивлению, американский дипломат высказала озабоченность по поводу нашего НТС по химразоружению при агентстве Росбоеприпасы. Йованович объяснила причину. Оказалось, и это было для меня неожиданным сюрпризом, сопредседатель совета Кунцевич находится под санкциями США.
Игнорировать такое заявление было нельзя, ведь в то время США выделяли финансовую помощь России на мероприятия по уничтожению химоружия. А мне был поставлен самый настоящий ультиматум: если деятельность совета продолжится, то США прекратят финансировать нашу программу уничтожения химического оружия, на выполнение которой США предусматривали выделение 880 миллионов долларов. Надо ли говорить, что у России на рубеже прошлого и нынешнего столетий таких денег не было.
Ситуация была более, чем серьезной, и я дал понять моей собеседнице, что нужна официальная информация о причинах санкций в отношении академика Кунцевича. Через неделю от посла США в России я получил официальное письмо, в котором были детально изложены американские претензии в отношении господина Кунцевича.
Мне пришлось разговаривать с Президентом Академии наук Юрием Сергеевичем Осиповым, а также главным ученым секретарем Академии Николаем Альфредовичем Платэ. Я их предупредил, что наш совместный совет по химразоружению прекращает свою деятельность. Все произошло без публичного скандала.
Решение Владимира Путина о передаче функций госзаказчика программы химразоружения Росбоеприпасам сыграло огромную роль. Сразу после этого для нас открылось финансирование со стороны партнеров по выполнению требований Конвенции о запрещении химического оружия. Меня тогда практически сразу пригласили в Пентагон, по линии которого США осуществляли донорскую помощь государствам, подписавшим Конвенцию. Там мне сказали буквально следующее:
«Доктор Пак, считайте, что с этого времени Вы будете получать нормальные деньги, чтобы Ваше агентство продуктивно работало в рамках программы».
Меня заслушали на комиссии сената, где я рассказал о программе химического разоружения и ее стоимости. Голосовали дважды, как того требует американское законодательство, вначале – за сумму бюджета, потом – за реальное выделение денег. В итоге мы получили 880 миллионов долларов на создание объектов по реализации программы разоружения – заводов и инфраструктуры.
Надо сказать, госдепартамент США проявлял тогда большую активность, объединяя усилия заинтересованных стран в финансировании и собственно реализации программы химразоружения. По инициативе госдепа мы провели на одном из полигонов так называемый «парад флагов». Суть этого мероприятия заключалась в том, чтобы продемонстрировать, какие страны готовы оказывать помощь России в ее желании избавиться от арсеналов накопленного химического оружия. На этом мероприятии присутствовали представители многих стран. И были даже группы представителей двенадцати стран со своими национальными флагами, которые на тот момент уже оказывали помощь России. Было впечатляющее представительство во главе с послами Германии, Великобритании, США, Франции и других стран, что я как ведущий мероприятия сразу отметил в своем вступительном слове. Спонсоры, в свою очередь, делали доклады о том, как они помогают нашей стране. Вообще, красиво получилось. Тем не менее, как я считаю, наша сторона недооценивала тот факт, что мировое сообщество во главе с США энергично помогало нам избавиться от опаснейших для экологии страны химических накоплений.
Не буду скрывать, что реализация программы в нашей стране шла с немалыми трениями между лицами и организациями, отвечающими за ее выполнение. Дело в том, что еще до моего прихода в эту программу между ее участниками, вероятно, уже были распределены финансовые пропорции. Кроме того, немало различных структур «кормилось» на этом деле, необоснованно получая те или иные суммы. Когда я стал руководителем, то сделал всё возможное, чтобы закрыть неоправданные «кормушки». Это было нелегко, было дикое сопротивление отдельных лиц и отдельных представителей Администрации Президента, ФСБ России, Минобороны России.
И все же я выстроил систему, при которой получилось минимизировать «утечку» средств. Разумеется, на этом я приобрел немало врагов. О такой ситуации знали Президент и Председатель Правительства. И однажды я не выдержал и сказал премьер-министру Касьянову Михаилу Михайловичу, что слишком уж много людей хотят «эти деньги» делить, в том числе и его замы. На что он мне ответил, что они с Президентом обо мне часто говорят. Президенту нравится стиль моей работы. «Вы правильно ведете дело, – добавил он. – Так и продолжайте, а мы будем вам помогать».
Несмотря на препятствия, программа вышла на ровную дорогу – был пущен первый завод, на котором началось уничтожение химического оружия. Немецкие специалисты, которые участвовали в инженерных разработках, признавались, что не верили в то, что за два года можно построить такой завод в поселке Горный Саратовской области. А на очереди были пуски и следующих. Кстати, не верили в успех и чиновники. На пуск первого завода я поехал один, потому что никто больше не верил в успех – не поехал председатель госкомиссии, не поехал губернатор… Было, помню, морозно, я обошел арсеналы и распорядился пускать завод. И на пульте управления подписал приказ о пуске завода в эксплуатацию. В течение первых суток благополучно было уничтожено плановое количество боеприпасов. Программа набирала обороты. Деньги эффективно работали на результат. Был досрочно, согласно Конвенции, выполнен первый этап уничтожения химоружия в России.
После этого еще для большего количества людей я стал врагом. Мне стали даже поступать угрозы – мол, что ты творишь? Если и дальше ты будешь препятствовать, тому-то и тому-то, то всякое с тобой может произойти… Угрозы были реальные, с учетом тех огромных средств, которые и страна, и зарубежные спонсоры выделяли на программу.
В 2003 году мне было предложено выйти на пенсию в связи с достижением возраста, ограничивающего пребывание на государственной службе. В то время уже действовал закон, по которому госслужащие, достигшие возраста 65 лет, не могут занимать должности на государственной службе. Впрочем, Касьянов мне говорил, что Путин меня не отпустит. Но одновременно он меня предупреждал, что я нахожусь в зоне повышенного риска, потому что мне не простят то, что я многих желающих отгородил от участия в программе. Спокойно взвесив всё, оценив свое здоровье, я написал заявление с просьбой об отставке. Мне, как водится, объявили благодарность за плодотворный труд, и на этом в апреле 2003 года завершилась моя работа в Правительстве.
