КАК Я СТАЛ УПРАВЛЯТЬ УНИЧТОЖЕНИЕМ ОРУЖИЯ МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ.
Обновлено: 22 июл. 2022 г.
О проблеме химического разоружения я имел весьма смутное представление. Как статс-секретарь, заместитель министра экономики РФ я был свидетелем голосования этого вопроса в Государственной Думе в процессе ратификации Конвенции о запрещении химического оружия. Другой источник – периодическое рассмотрение в Минэкономики РФ вопроса о ликвидации бывших объектов по производству химоружия.
В мае 1999 Председателем Правительства РФ назначается Степашин С.В. По его предложению в июне 1999 года Президент Российской Федерации утверждает новую структуру Правительства, в которой пред-усмотрено создание четырех новых агентств: агентство по системам управления, агентство по судостроению, агентство по обычным вооружениям и агентство по боеприпасам. Указом Президента была предусмотрена передача функций от ликвидированного предыдущим Указом Президента Комитета по конвенционным проблемам при Президенте вновь созданному агентству по боеприпасам.
Мне было предложено возглавить агентство по боеприпасам. Официально предложение поступило от Председателя Правительства РФ Степашина, поскольку мы были хорошо с ним знакомы во времена, когда я был министром Оборонпрома, а Степашин возглавлял административный департамент Правительства РФ. Функции агентства в части проблем ограничивались исполнением функций национального органа, ответственного за исполнение Россией обязательств по конвенции. Но в Указе и последующих положениях об агентстве функций государственного заказчика по программе химического разоружения не было. Эти функции оставались у Минобороны. Как выяснил я позднее, инициаторами вовлечения меня в проблему химического разоружения РФ были новый начальник административного департамента правительства А. А. Пискунов и главный специалист этого департамента, доктор биологических наук Калинина Н. И., куратор проблем химического и биологического оружия в Правительстве уже много лет. Имен-но они вдвоем убеждали Председателя Правительства в том,что с задачами химического разоружения РФ справится может только Пак, имеющий большой научный и производственный опыт в химических технологиях.
Многие мои компетентные коллеги по правительству однозначно не советовали мне браться за проблему химического разоружения. Они не без оснований утверждали, что эту проблему не решить.
Во-первых, Минобороны не желает расставаться с химическим оружием, во-вторых, Министерство обороны запрашивает на про-грамму такие деньги, которые правительство просто не найдет.
В-третьих, обещанная донорская помощь Запада не состоится, потому что они уверены, что Минобороны РФ эти деньги пустит не по назначению, а проконтролировать невозможно, т.к. Минобороны контроль отрицает категорически.
В-четвертых, попытки уговорить Президента передать функции госзаказчика от Минобороны другому невоенному ведомству отвергались, как невозможное по определению, по причине категорического возражения министра обороны. К тому времени Президент уже устал воевать с министрами обороны. Не прошло и двух лет, как он публично и в крайне нелицеприятной для себя, Верховного Главнокомандующего, обстановке, публично, на Совете обороны, на котором мне пришлось присутствовать как члену этого Совета, снимал с работы министра обороны Родионова и начальника Генерального Штаба Самсонова. Воевать с только что назначенным новым министром обороны Президент не хотел, тем более по проблеме оружия массового уничтожения.
Я полностью разделял эту точку зрения, но согласие дал. Тогда сразу в деловых кругах я получил кличку «камикадзе». Вопрос: почему и зачем? Не скрою, мной двигало прежде всего знание проблемы по сути. Уничтожение химического оружия – это чисто химическая технология, которой я посвятил большую часть своей научной жизни. Во-вторых, я хорошо знал Бориса Николаевича, он по-прежнему относился ко мне с большим доверием. У меня были прекрасные деловые, очень доверительные отношения с министром обороны И. Д. Сергеевым, с которым меня связывала многолетняя, невероятно сложная эпопея создания промышленного производства и сдача на вооружение новейших ракетных комплексов стратегического назначения SS 23, SS 24, когда именно Сергеев, как главнокомандующий РВСН, а я как главный ответственный за новые, не имеющие аналогов и в стране, и в мире ракетные твердые смесевые топлива для этих ракет при гениальном руководстве легендарного генерального конструктора В. Ф. Уткина успешно решили эту государственную задачу. Как химик-технолог, с большим научным и промышленным опытом, я видел, как можно радикально усовершенствовать предложенную Минобороны программу, как можно удешевить ее минимум вдвое, как повысить производительность внедряемых технологических процессов, в два-три раза. Тем самым сократить сроки, а, следовательно, выполнить требования Конвенции. Вот эти и ряд других соображений были для меня убедительными мотиваторами. Но со стороны это выглядело немного по-другому.
Возникли определенные трудности со спецслужбами. Оказалось, что мы несколько по-разному представляли себе подходы к выполнению обязательств России по реализации в жизнь Конвенции об уничтожении химического оружия.
Точнее будет сказать, не сами собственно специальные службы, а отдельные их представители, которые курировали Росбоеприпасы. А их интересы иногда расходились с интересами их же собственной службы. Во всяком случае я видел это так. Но я не сомневался, что нам удастся разрешить эти и другие проблемы по химическому разоружению, хотя не мог предположить, что это получится так оперативно и, я даже сказал, красиво. А удалось это сделать благодаря двум новым Председателям Правительства. Сначала В.В. Путину, а затем М.М. Касьянову. В конечном итоге решающую роль сыграл новый молодой Президент РФ В. В. Путин. Фундамент будущих стратегических решений нами был заложен, когда В. В. Путин еще был секретарем Совбеза.
Секретарь Совбеза перед заседанием Совета по проблемам химического разоружения пригласил главных ответственных за проблему: Министра обороны Сергеева и гендиректора Агентства Пака. И когда В.В. Путин под-держал мое предложение передать функции госзаказчика Программы Росбоеприпасам, Сергеев запустил непробиваемый козырь. «Невозможно, чтобы ответственность за без-опасность при хранении, переработке была на Министерстве обороны, а деньги госзаказчика находились в другом ведомстве», – заявил министр обороны. Секретарь Совбеза ничего возразить не мог. И тут впервые я сделал совершенно неожиданное заявление.
Я обратился к Путину: «Владимир Владимирович, давайте выручим Игоря Дмитриевича. Давайте передадим все арсеналы с химоружием российскому агентству по боеприпасам. Я докладывал, что предприятия Росбоеприпасов и их руководитель имеют огромный опыт по безопасному хранению, переработке, транспортировке чрезвычайноопасных взрывчатых веществ, в том числе и инициирующих, детонационноспособных двигателей стратегических ракетных комплексов. Весом до 50 тонн каждый. Переведем к нам часть воинских формирований, занятых исключительно проблемами охраны, а можем и свои создать. А Игорь Дмитриевич пусть занимается своими прямыми задачами по обороне государства».
Путину идея понравилась, и он пообещал доложить эту идею Президенту Ельцину. Но и на этот раз не срослось. Игорь Дмитриевич упредил секретаря Совбеза, настращал Президента, и он эту идею не поддержал.
Пришлось ждать смены Президента. Слава богу, ждать пришлось недолго. В середине 2000 года, Путин проводил заседание Уральского Федерального округа в Нижнем Тагиле. Процедура была традиционная. После вступительного слова Президента выступали все губернаторы по очереди за круглым столом. Схема доклада простая. Отчет о достигнутом, проблемы, требующие решений, просьбы к начальству. На совещании присутствовали гости, в том числе Министр обороны Сергеев и мы, директора агентств: Ноздрачев, Симонов, Поспелов и я.
Одним из последних выступал губернатор Курганской области Богомолов Олег Алексеевич. Он доложил о всех делах, в том числе и о ходе строительства объекта по уничтожению химического оружия на полигоне в поселке Щучье, расположенном на территории губернии. Он в достаточно категоричной форме за-явил, что им мешает ведомственная неопределенность. Мы мол сработались с Минобороны, нас устраивает эта кооперация, а слухи ходят о том, что программа передаётся Росбоеприпасам. Это выступление и для меня, и для других, в том числе и для Президента, как я понял, было неожиданным. Президент не задал ни одного вопроса, и не дал никаких комментариев. Но зато, когда его оценки каждому губернатору дошли до Богомолова, Владимир Владимирович спокойно и очень твердо заявил: «Мы приняли решение – все арсеналы с химическим оружием и функции госзаказчика программы передать Паку. У Игоря Дмитриевича своих проблем предостаточно». Не скрою, хотя я об этом просил, я это предлагал, но услышанное вызвало у меня легкий шок с неслабым оттенком радости. Учитывая то, что Президент принимал нестандартное решение, то указ формировался в Главном правовом управлении Администрации Президента, руководителем которой была и остается уважаемая мною Брычева. Нестандартность заключалась в том, что Указ предусматривал создание при Росбоеприпасах воинского формирования численностью около 10 000 человек, а Федеральный закон «Об обороне» от 1996 года наличие такого формирования при Росбоеприпасах не допускал. В написании Указа принимали участие лучшие юристы Управления. Но главным редактором был Председатель Гостехкомиссии при Президенте Сергей Иванович Григоров, за что я ему бесконечно благодарен.
В моем подчинении оказался весь офицерский состав и генералы. Не скрою, мне, старшему лейтенанту, было приятно вместе с Министром Обороны вносить предложения Президенту о присвоении званий генералов.