ДАТЬ РАКЕТЕ ШАНС ВЗЛЕТЕТЬ!

Генеральный директор объединения, академик Борис Петрович Жуков делал все для того, чтобы отдел под моим руководством работал успешно. Он даже отдал под наше управление свою лабораторию, которая занималась проблемами горения ракетных топлив.

Чтобы мы могли комплексно решать все проблемы, связанные с разработкой топлива и технологии ее переработки в заряды и двигатели, он создал в отделе технологическую лабораторию. Наш отдел по существу стал мини-институтом, в отделе трудилось 6 лабораторий и более чем 300 научных сотрудников. Результаты не заставили себя ждать.

Одно за другим были созданы уникальные новые топлива. Было организовано промышленное производство нового окислителя. Именно за эту работу мне была присуждена Государственная премия. А дальше грянул страшный гром…, правда, на геополитической основе.

После того, как в конце 70-х и начале 80-х годов в США были приняты на вооружение ракеты для подводных лодок «Трайдент» (Trident, англ., Трезубец), а в 1982 году получил огласку американский проект создания ракет шахтного базирования с индексом «Эм-Икс» (МХ), стало очевидным, что в Советском Союзе нет альтернативы ракетам такого класса.

Зиновий Пак со своим учеником, будущим депутатом Верховного Совета СССР и легендарным мэром города Дзержинский Виктором Доркиным

Головным разработчиком всех ракет на-земного базирования, аналогичных американским, в то время было Днепропетровское КБ «Южное». И именно ему была поручена организация работ по созданию ракет, не хуже американских. Однако в июне 1979 года СССР подписал с США договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2). В договоре было условие о том, что хотя стратегические ракеты по-прежнему можно создавать на замену списанным устаревшим, но по массе они не должны быть тяжелее 104 тонн.

Американцы создали свою ракету в параметрах, обусловленных ОСВ-2, а мы не смогли.

В Днепропетровске не знали, как разместить на ракете массой 104 тонны необходимые десять боеголовок. Оказалось, что в структуре ракеты лишь ракетное топливо не уступало американскому по своей энергетике и эффективности, в то время как все остальные компоненты – композиционные материалы, система управления и другие параметры – значительно уступали американским аналогам. Что утяжеляло ракету и делало невозможным разместить 10 боевых головок. Кроме того, анализ состояния перспективных исследований по различным компонентам ракет показывал, что фундаментальную основу для дальнейшего развития имела только наука о ракетных топливах.

По этой причине министру машиностроения СССР Вячеславу Васильевичу Бахиреву велено было разработать топливо с более высокой энергетикой, чем использовали США.

К тому же, генеральный конструктор ракет Владимир Федорович Уткин вспомнил, что в институте «Союз» у Жукова есть отдел, руководит которым Пак, и у него есть уникальные наработки в этом направлении. А знал он это в связи с тем, что где-то за год до этого случился крупный межведомственный скандал. Три генеральных конструктора ракет разного типа базирования: Владимир Федорович Уткин, Виктор Петрович Макеев и Александр Давидович Надирадзе – заявили, что для ракет не хватает энергетики. Они потребовали от министерства машиностроения

разработать топливо с более высокими энергетическими характеристиками. Пожалуй, впервые генеральные конструкторы тогда не конкурировали друг с другом, а объединились и потребовали созвать совещание руководителей профильных организаций Министерства машиностроения именно по этому вопросу. Не знаю, как это произошло, но сделать доклад от имени Министерства машиностроения было поручено мне, поскольку у меня в отделе были лучшие на тот момент наработки.

Помнится, делаю я на том совещании доклад, а передо мной сидят три генеральных конструктора, все трое – академики, все трое – дважды Герои Социалистического труда. Я им рассказал о наработках по поиску перспективных ракетных топлив. Возможно, Уткин, в критической ситуации, год спустя, вспомнил об этом докладе. Вызвал меня директор нашего института Жуков. И со значительным видом сообщил, что ему звонил генеральный конструктор Уткин из Днепропетровска и просил прислать хорошего химика для консультаций, так как у них там есть какие-то проблемы по химии. Мы вместе с еще одним специалистом, начальником конструкторского отдела, доктором технических наук Вячеславом Васильевичем Бритаревым, выехали в Днепропетровск. Уткин предложил мне поделиться нашими наработками. Конечно, каждому автору бывает лестно, когда достижения его работы оказываются востребованными. Я им всё рассказал о том, что у нас к тому времени было получено по энергетике, термодинамике и прочему. Они тут же начали делать свои расчеты. Получается! Уткин спрашивает: «Вы сами-то верите, что это реально можно внедрять?» Я ответил утвердительно. И тогда меня спросили о том, что нужно сделать для обеспечения серийного производства ракетных комплексов, имея в виду, что каждая ракета должна весить 104 тонны, а в ее составе минимум 90 % топлива. Я заявил, что для выполнения такой задачи потребуется построить минимум пять крупных заводов. А мне ответили: «Это для нас не проблема. Главное, чтобы вы науку дали». А в науке я был уверен, хотя, конечно, должны были возникнуть вопросы, естественные при переходе «пробирочного производства» в масштаб промышленного. В тот же день Уткин позвонил в свое министерство, тогда это было министерство общего машиностроения, и сообщил министру Сергею Александровичу Афанасьеву, что нашел решение по созданию ракет, оговоренных в международном договоре ОСВ-2. Он подчеркнул, что дело – за Министерством машиностроения, которое должно организовать производство топлива, которое есть в пробирках у Пака. И началось!.. Афанасьев позвонил Бахиреву, Бахирев – Жукову, мол, чего это ты в Днепропетровске наговорил?! Жуков был изумлен­, не ожидал такого результата от моей командировки.

Накануне моего отъезда из Днепропетровска сидим мы в номере гостиницы, разговариваем о том о сем. Вдруг открывается дверь и в комнату входят … мой генеральный директор Жуков вместе с заместителем министра машиностроения Леонидом Васильевичем Забелиным. Первая фраза: «Ну, что, мальчики, пьете?!» И дальше: «Вы что здесь наболтали?..»

Пришлось объясняться. Помню, твердо настаивал на том, что всего лишь выполнял распоряжение Жукова: «Вы, Борис Петрович, поручили нам дать консультацию. Мы это сделали». Но такое объяснение – мама, дорогая! – только подлило масла в огонь. «Мы вас спасать не будем! Вы подведете институт! Вы подвели министерство!!!» – выливало на нас начальство свои свежие эмоции. А после этого все принялись за дело. Надо было создать два новых топлива.